Распространенность и статистика депрессии в разных странах мира

Современное состояние исследований депрессивных расстройств

Как уже отмечалось, в последние десятилетия во всем мире определяется тенденция к увеличению заболеваемости населения депрессивными расстройствами. По данным выполненных под эгидой ВОЗ эпидемиологических исследований, построенных на безвыборочном обследовании пациентов общемедицинской сети в 14 странах мира, средний уровень распространенности депрессий в последнем десятилетии XX в. по сравнению с 60-ми годами (0,6 %) составил 10,4 %. Таким образом, за прошедшие 30 лет число больных с депрессивными расстройствами выросло более чем в 17 раз.

Распространенность депрессии в системе первичной медицинской помощи (по данным ВОЗ)

С учетом того, что выявление и клиническая квалификация депрессивных расстройств были проведены в рамках одной программы по единым методическим и клинико-диагностическим критериям и с использованием общего инструмента, обращает на себя внимание значительный (в 10 и более раз) разброс показателей распространенности депрессий в различных странах мира: от 2,6 % - в Японии до 29,5 % - в Чили. При этом выделить те или иные закономерности различий представляется затруднительным. Можно лишь с осторожностью сказать о тенденции меньшей распространенности депрессивных расстройств в азиатских, африканских и североамериканских странах, а также в государствах Юга Европы и большей - в странах Западной Европы и Латинской Америки. Что касается уровней социально-политической стабильности и экономического развития анализируемых стран, то какой-либо связи распространенности депрессивных расстройств с этими показателями не обнаружено. Полученные данные могут указывать на определенную роль собственно этнокультуральных факторов в возникновении и распространенности депрессивной патологии.

Многие исследователи полагают, что реальная цифра распространенности депрессий может оказаться еще выше, если учесть случаи так называемых расстройств депрессивного спектра - некоторые формы патологии влечений, зависимость от алкоголя и психоактивных веществ, соматоформные, психосоматические и невротические расстройства, протекающие с депрессивной симптоматикой.

Так, согласно результатам проведенного в США безвыборочного обследования 226 человек в учреждениях общемедицинской помощи, у 72 % из них были выявлены признаки невыраженной депрессии, наблюдавшиеся в течение 4 нед, - угнетенное настроение, нарушения в познавательной сфере и отдельные вегетативные проявления. У уг из них в анамнезе отмечались большие депрессивные расстройства, при этом почти в половине случаев наблюдалась наследственная отягощенность униполярной депрессией. Исходя из этого, авторы сделали следующие выводы:

1. в клинической картине невыраженной депрессии преобладают сниженное настроение, нарушения в познавательной сфере, а вегетативные симптомы встречаются значительно реже;
2. невыраженная депрессия может встречаться или как самостоятельное заболевание, или как стадия рецидивирующего униполярного депрессивного расстройства;
3. невыраженные депрессии должны рассматриваться в рамках континуума «клинической серьезности».

По сведениям отечественных исследователей, в России около половины лиц, обращающихся в территориальные поликлиники, имеют те или иные признаки депрессивных расстройств. Распространенность легких депрессивных расстройств, смешанных тревожно-депрессивных состояний и их встречаемость при соматических заболеваниях достигают еще больших величин.

Клиническая структура депрессий, впервые выявленных у пациентов общесоматической сети, согласно результатам исследования, проведенного в Москве М.Н.Богдан (1998): депрессивный эпизод - 32,8 %, рекуррентное депрессивное расстройство - 29 %, хронические аффективные расстройства, в том числе циклотимия и дистимия - 27,3 %, биполярное аффективное расстройство - 8,8 % случаев.

Практически все исследователи признают роль возраста и пола в возникновении и распространенности депрессивных расстройств. По данным ВОЗ (2001), депрессии чаще всего развиваются в зрелом возрасте. При этом в возрастной группе 15 лет - 44 года эти расстройства являются вторым по тяжести бременем, составляя 8,6 % от количества лет жизни, потерянных в результате инвалидности. Кроме того, в литературе имеются сведения о наличии этнокультуральных различий в отношении возрастной предпочтительности возникновения депрессивных состояний.

Так, если в ряде африканских стран (Лаос, Нигерия) отмечается преобладание среди больных депрессивными рас- свойствами лиц зрелого возраста - 30-45 лет, то в США эти заболевания наиболее часто развиваются у «взрослых подростков». В подтверждение можно привести данные аналитического обзора П.И.Сидорова (2001), из которых следует, что в США страдают депрессиями 5 % населения в возрасте от 9 до 17 лет, а в Ehmre - 10 % от общего числа всех школьников. В большинстве европейских стран наиболее высокая распространенность депрессивных расстройств выявляется у лиц пожилого возраста. Это связано с присущим данному возрасту накоплением жизненных трудностей и снижением психологической устойчивости.

Половые особенности распространенности депрессий отражены в материалах ВОЗ (2001), согласно которым распространенность депрессий в большинстве стран мира выше среди женщин. Так, средняя частота униполярного депрессивного расстройства составляет 1,9 % у мужчин и 3,2 % - у женщин, а впервые возникшего депрессивного эпизода - соответственно 5,8 и 9,5 %.

Среди социальных факторов, способствующих развитию депрессий, особо выделяются бедность и взаимосвязанные с ней безработица, низкий образовательный уровень, бездомность. Все эти факторы являются уделом значительной части людей в контрастных по уровню доходов населения странах. Так, по результатам транснациональных исследований, проведенных в Бразилии, Чили, Индии и Зимбабве, депрессивные расстройства в среднем в 2 раза чаще встречаются в группах населения с низкими доходами, чем среди богатых.

Согласно единодушному мнению исследователей, во всех странах лица с депрессивными расстройствами отличаются наиболее высоким риском совершения самоубийств. Более подробно этот аспект проблемы будет рассмотрен нами в соответствующем разделе этой книги. Здесь же мы ограничимся лишь некоторыми цифрами, подтверждающими правильность такого заключения. По данным мировой литературы, среди всех суицидентов удельный вес лиц с депрессиями составляет 35 % в Швеции, 36 % - в США, 47 % - в Испании, 67 % - во Франции. Существует также информация о том, что 15-20 % больных, страдающих депрессией, кончают жизнь самоубийством.

Значительно реже встречаются в литературе сведения об этнокультуральных особенностях клинической картины депрессивных расстройств. В этом отношении заслуживают внимания сравнительные исследования клинических проявлений депрессий в восточной и западной культурах.

Большинство авторов отмечают, что в восточных культурах депрессии значительно чаще имеют соматизированный характер. В нашей стране к аналогичному убеждению пришли В.Б.Миневич (1995) и П.И.Сидоров (1999), установившие соответственно, что у бурят и малочисленных народов Севера России развиваются почти исключительно соматизированные депрессии, что значительно затрудняет их своевременное выявление и лечение. В.Б.Миневич объяснял данный феномен тем, что жалобы депрессивного спектра (подавленное настроение, угнетенность, тоска) абсолютно ненормативны в восточной культуре, к которой относится и бурятская. Исходя из этого, депрессии в восточных этносах изначально приобретают соматизированный характер.

Представленные данные косвенно подтверждаются результатами ряда зарубежных исследований, касающихся хронического депрессивного расстройства, - дистимии. Принято считать, что распространенность этого заболевания в разных странах мира приблизительно одинакова и составляет в среднем 3,1 %. Вместе с тем, по сведениям L.Waintraub и J.D.Guelfi (1998), в странах Востока соответствующие показатели существенно ниже, например на Тайване они составляют лишь 1 %. Однако остается неясным, действительно ли дистимия встречается на Востоке реже или она попросту не распознается вследствие своей соматизации.

Таким образом, существуют научно подтвержденные различия распространенности и клинических проявлений депрессивных расстройств в восточных и западных культурах. Кроме того, в литературе есть сведения о существовании «внутренних» (субкультуральных) различий в каждой из этих культур. Этому посвящена оригинальная работа отечественной исследовательницы Л.В.Ким (1997), изучившей клинико-эпидемиологические особенности депрессий среди подростков этнических корейцев, проживающих в Узбекистане (Ташкент) и Республике Корея (Сеул).

Автором установлено, что распространенность активно выявленных депрессивных расстройств в общей популяции подростков Сеула (33,2 %) почти в 3 раза превышает аналогичный показатель в Ташкенте (11,8 %). Это достоверный показатель, поскольку исследование выполнялось по единым методическим подходам и базировалось на общих клинических критериях.

По мнению Л.В.Ким, более высокая распространенность депрессий среди подростков Южной Кореи обусловлена социально-средовыми факторами. В последние десятилетия в стране утвердилось представление о неразрывной связи престижного положения в обществе и высшего образования, поэтому число абитуриентов многократно превышает количество мест в университетах, а требования, предъявляемые к учащимся, становятся все более высокими. На этом фоне формируется так называемый «прессинг успеха», проявляющийся, с одной стороны, стремлением подростка к достижению успеха и желанием соответствовать притязаниям родителей; с другой стороны, присутствием страха, тревоги, ожиданием провала и неудачи. В силу этого «прессинг успеха» становится одним из наиболее мощных факторов риска развития депрессий у южнокорейских подростков.

Автор считает, что дополнительными аргументами в пользу депрессогенной роли «прессинга успеха» в контингенте подростков жителей Сеула служат:

1. больший удельный вес среди «депрессивных подростков» представителей мужского пола как следствие традиционной для Южной Кореи ориентации на достижение социальных и профессиональных успехов именно мужчинами;
2. зависимость депрессии от наличия того или иного хронического соматического заболевания, препятствующего достижению социальных успехов и карьерных устремлений подростка;
3. значимое (более чем в 2 раза) преобладание школьников с высокой успеваемостью среди «депрессивных подростков» в Сеуле по сравнению с соответствующей группой Ташкента, что отражает более высокий уровень социально детерминированных притязаний в условиях конкурентного общества.

Что касается других патогенных социально-психологических факторов, то у страдающих депрессиями подростков из Узбекистана по сравнению с их сверстниками из Сеула достоверно чаще выявляются межличностные проблемы, в том числе с родителями (в 4,2 раза), учителями (в 3,6 раза), сиблингами (в 6 раз), сверстниками (в 3,3 раза). Это может быть объяснено определенными субкультуральными различиями представителей метрополии и диаспоры. В частности, в отличие от Узбекистана в Корее подростки воспитываются на традициях буддизма, порицающих открытые проявления агрессии и конфликтности. Анализ иных социодемографических и социально-психологических факторов не позволил установить их значимой связи с формированием депрессивных расстройств у подростков как в Корее, так и в Узбекистане.

В клиническом отношении при изучении депрессивных расстройств у подростков сравниваемых субпопуляций каких-либо этнокультуральных особенностей и различий не обнаружено. Наиболее частыми типологическими вариантами депрессии являются тоскливая депрессия (28,4 %), астено-апатическая (20,9 %), тревожная (16,4 %), с психопатоподобными проявлениями (13,4 %), с дисморфофобическим синдромом (11,9 %), с соматовегетативными нарушениями (9 %). По клиническим критериям DSM-1V, почти половину всех случаев составили легкие депрессии (Mild) - 49,3 %, за ними следуют умеренно выраженные депрессии (Moderate) - 35,1 % и наименьший удельный вес приходится на выраженные депрессии (Severe) - 15,6 %.

Таким образом, распространенность, условия формирования, клинические проявления депрессивных расстройств могут иметь не только этнокультуральные, но и этносубкультуральные различия, знание которых важно для психиатров.

В российской психиатрии этнокультуральные исследования депрессивных расстройств весьма немногочисленны. В этом отношении можно отметить цикл сравнительных транскультуральных исследований депрессий, выполненных О.П.Вертоградовой и соавт. (1994, 1996). В одной из работ авторами были изучены культуральные особенности депрессивных расстройств у коренного населения Республики Северная Осетия (Алания). Особенностью осетин является то, что, проживая на Северном Кавказе, они не относятся к народам Северокавказской семьи. По своей этнической принадлежности осетины входят в иранскую этническую группу, наряду с таджиками, афганцами, курдами. При исследовании было установлено, что у страдающих депрессивными расстройствами осетин в сравнении с русскими больными выше уровень идеаторных компонентов депрессии, дисфорических нарушений, алекситимии, ваготонических симптомов и соматических составляющих.

В другом исследовании этого авторского коллектива был проведен сравнительный клинико-эпидемиологический анализ депрессий в российской (Москва) и болгарской (София) популяциях. Объектом исследования послужили больные с депрессивными расстройствами, выявленные в общесоматических поликлиниках. По базисным клиническим параметрам (гипотимия, тревога, истощаемость, витализация аффекта, суточные колебания настроения, расстройства сна) больные сравниваемых национальностей практически не отличаются. Вместе с тем у русских пациентов чаще выявляются идеи малоценности, ангедония, слабодушие, сужение круга ассоциаций, а у больных болгар - телесные сенсации.

Из последних работ, касающихся этнокультуральных аспектов депрессивной патологии, обращает на себя внимание исследование О.И.Хвостовой (2002), изучавшей депрессивные расстройства у алтайцев - небольшого по численности народа, являющегося коренным в Республике Алтай и относящегося к тюркской этнической группе. Их особенностью является наличие субэтносов, проживающих в различных климатогеографических условиях: теленгитский субэтнос, который образуют жители «высокогорья» (высота до 2 500 м над уровнем моря, экстремальный климат, приравненный к районам Крайнего Севера), и субэтнос алтай-кижи. Спецификой последнего является то, что одна его часть живет в условиях «среднегорья» (высота до 1000 м над уровнем моря), а другая - «низкогорья» (межгорные долины на высоте до 500 м над уровнем моря со сравнительно благоприятным климатом).

В ходе исследования установлено, что распространенность депрессивных расстройств у алтайцев достигает довольно большой величины - 15,6 на 100 обследованных. У женщин депрессивные нарушения встречаются в 2,5 раза чаще, чем у мужчин. Вызывают интерес различия в болезненности депрессивными расстройствами у представителей алтайских субэтносов. Максимальный уровень отмечается у жителей «высокогорья» (19,4 %), затем у жителей «среднегорья» (15,3 %) и наиболее низкий уровень зарегистрирован у субэтноса, проживающего в более благоприятных условиях «низкогорья» (12,7 %). Таким образом, распространенность депрессивных расстройств в рамках одного и того же этноса в определенной степени зависит от климатогеографических условий и степени социального комфорта проживания.

Завершая краткий анализ литературы по этнокультуральным особенностям депрессивных расстройств, нетрудно сделать вывод, что, несмотря на безусловную значимость этих аспектов, они продолжают оставаться недостаточно изученными как в мировой, так и в отечественной психиатрии.